В Пушкинской библиотеке открылась выставка, посвященная 115-летию поэта-палиндромиста Николая Ивановича Ладыгина из частной коллекции Дмитрия Гнатюка.

На открытии я тоже поделилась воспоминаниями, которые попытаюсь эскизно воспроизвести, чтобы оставить здесь, в своем дневнике.

Мне кажется, что еще совсем недавно мы каждое воскресенье собирались в доме Ладыгиных и придумывали, как отметить 100-летие со дня рождения Николая Ивановича. Собирались вместе с художниками Евгением Рябинским и Евгением Соловьевым, коллекционером, музейным художником Владимиром Шпильчиным, журналистом Иваном Овсянниковым. Это был фактически организационный художественный совет, очень профессиональный, опытный, который отбирал на предстоящие выставки живописные и фотографические работы, хранившиеся у Ладыгиных, готовил публикации. Все участники этого совета тогда были известными людьми, известными не только в Тамбове, но и в России. Они много сделали для привлечения внимания к имени Николая Ивановича, поэтому мне хочется вспомнить о них с благодарностью.

Потом был создан областной литературно-художественный музей, который тоже внес лепту в сохранение памяти и популяризации имени Ладыгина. Музей организовал выставку в Моршанском историко-художественном музее. Выезжал с выставочной экспозицией в Дом культуры поселка Первомайский. Это тоже было как будто вчера.

А сегодня отмечается 115-летие со дня рождения Николая Ивановича. Уже нет ни Рябинского, ни Соловьева, ни Овсянникова, ни Шпильчина, ни Бориса Николаевича Ладыгина. Зато на наших глазах рождается новый музей, частный музей, который приобрел материалы Ладыгиных, создал у себя фактически именной фонд и совместно с Пушкинской библиотекой открыл выставку.

Сегодня Николая Ладыгина представляют как поэта-авангардиста, сочинявшего палиндромы — обратимые стихи. Однако я его воспринимаю как традиционного поэта. Во-первых, палиндром — это древнейшая форма стихосложения, известная с эпохи античности. Многие классики мировой литературы обращались к нему, что-то отдельное писали или пытались писать. Например, известен палиндром Державина: «Я иду с мечем, судия». Или палиндром Алексея Толстого: «А роза упала на лапу Азора».

Конечно, мало кто из поэтов всецело посвящал себя палиндрому, а Николай Ладыгин занимался им очень серьезно. Для него сочинение палидромов, видимо, было сродни игре в шахматы, которой он увлекался. Это было настоящим творчеством, потому что соединяло рациональное с иррациональным. Появлялись настоящие произведения искусства. Мне особенно нравятся стихотворения «Марево» и «Осенний сон».

Что в этом стихотворении не традиционного, авангардного? Форма обратимого стиха? Но она была известна с древности. Тема? Но она традиционна для русской поэзии: воспевание родного края через красоту природы, выражение любви к миру, нежелание с ним расставаться, жажда бессмертия. Может быть, авангардны образность, мотивы, метафоры? Но и они традиционны.

На мой взгляд, у Ладыгина есть красивые стихи, не имеющие палидромической формы. Они просты и трогательны, как например, «Небо в голубых улыбках».

Так что Ладыгин не так однозначен, как его сегодня представляют.

Мне приятно, что удалось написать вступительную статью для московской книги Николая Ладыгина «И лад, и дали» и подготовить для нее воспоминания Бориса Николаевича Ладыгина. Всей душой желаю, чтобы имя Ладыгина не было забыто, а его наследие дошло до потомков. Также желаю новому музею встать на ноги, найти новые интересные темы и достичь процветания!