tambovlib@gmail.com,
tambovlib@cult.tambov.gov.ru
тел: (4752) 72-77-00

Втр, срд, птн: с 10:00 до 19:00
Чтв: с 11:00 до 20:00
Сбт, воскр: с 10:00 до 18:00
Выходной день: понедельник

Статьи и литература

Боратынский М. А.
«Год в походе» (отрывок)

Боратынский, М. А. Год в походе [Текст] : Воспоминание участника русско-турецкой войны 1877–1878 гг. / Боратынский, М. А. Из истории дворянского рода Боратынских / сост., авт. вступ. статьи и коммент. М. А. Климкова. – Тамбов : ООО «Издательство Юлис», 2007. – 208 с., ил., цв. ил. – С. 35–41.

Война 1877 года была объявлена. Войска наши уже перешли границу и сражались с неприятелем, а наша 1-я Гренадерская дивизия стояла лагерем на Ходынском поле и дожидалась своей очереди, чтобы двинуться в поход. Наконец нам объявили, что мы идем на подкрепление Кавказской действующей армии.

Михаил Андреевич БоратынскийМне был 21 год, я был прапорщиком 2-го гренадерского Ростовского принца Фридриха Нидерландского полка и занимал должность адъютанта 3-го батальона. Начались приготовления к походу; в полку нашлись старые офицеры, бывавшие уже в походах, и могшие дать нам полезные советы, а потому мы, молодежь, приставали к ним с разными вопросами — что брать и как удобнее и целесообразнее устроить свой багаж. Количество багажа было для нас ограничено, потому приходилось основательно обдумать этот важный для похода вопрос. Я решил громоздких вещей не брать и был впоследствии очень этому рад. Вместо кровати я сделал себе из тика большую наволочку для набивки ее, в случае надобности, сеном или соломой. Эта наволочка, всегда привязанная к седлу, была мне весьма полезна во время всего похода и давала возможность во всякое время удобно устроиться на ночлег, не будучи в зависимости от обоза, который иногда очень запаздывал.

Наш батальон выступил из Москвы в первых числах августа 1877 года по Курской железной дороге в особом поезде, приспособленном для перевозки войск; он состоял из двух вагонов 2-го класса для офицеров и нескольких товарных — для солдат.

...

Ехали по железной дороге довольно долго, с большими остановками, но весело. Во многих местах нас встречали и говорили речи; на станции Канатоп я случайно встретил Константина Александровича Рачинского, который, кажется, тогда был предводителем этого уезда.

На станции Минеральные воды я, по совету одного казачьего офицера, купил себе у ямщика лошадь кабардинку за 67 рублей, так как, по мнению этого офицера, во Владикавказе трудно будет купить подходящую лошадь, ввиду того, что лучшие экземпляры уже раскуплены проходящими войсками. Лошадь эта оказалась очень покойной, с хорошим шагом и во всех отношениях удобной для похода.

С этой станции мы увидали, как на ладонке, Эльбрус; он казался нам так близок, что мы собирались, во время остановки поезда, прогуляться к его подошве, — но нам сказали, что до него несколько десятков верст.

Пробыв в Владикавказе несколько дней, мы двинулись дальше пешком по Военно-Грузинской дороге. Сначала шли Дарьяльским ущельем, в котором с большой быстротой течет р. Терек. Местность здесь дикая и скалистая, с гор течет множество ручейков и водопадов, на вершинах скал видны живописные развалины крепостей и замков. Дорога шоссейная, гладкая, выбитая в горе, с крутыми и длинными подъемами и спусками, что очень затрудняло движение нашего громоздкого обоза.

Пройдя станции Казбек и Млеты, мы свернули в сторону и пошли на Ахалцых и Ахалкалаки. Шли мы умеренным маршем, делая не более 32 верст в день. Вообще поход был не утомителен и очень интересен.

Великий князь Михаил НиколаевичПроходя мимо Боржома, имения вел[икого] кн[язя] Михаила Николаевича, мы были приглашены великой кн. Ольгой Федоровной обедать. Она была очень любезна и проста со всеми. Дом не большой, но красиво обставленный. Столовая, в который мы обедали, была отделена в охотничьем вкусе, и все стены были увешаны трофеями: оленьими и козьими головами, рогами и ногами. Из гостиной, как мне помнится, спускалась в сад терраса, уставленная растениями и цветами.

Обед был очень обыкновенный:

1) Суп-пюре из дичи.

Пирожки трех сортов.

2) Баранина (очень хорошая).

3) Дичь и салат.

4) Пирожное из персиков.

После обеда мы по приглашению хозяйки, пошли в гостиную, где нам подали кофе. При нас прибегали два мальчика, сыновья великой княгини. Все было просто, радушно и без всякого этикета.

После кофе мы простились и ушли к месту нашей стоянки. В двенадцать часов ночи великая княгиня, как нам рассказывали, приезжала верхом к нам в лагерь (мы уже спали). Увидав в одной из палаток огонь, она подъехала к ней и, узнав, что солдаты пьют чай, вызвала одного солдата, попробовала чай, взяла у него его жестяной стакан на память и дала ему пять руб.

Из Боржома мы пошли к Александрополю, где, перейдя нашу границу, вступили в пределы Азиатской Турции. Двигаясь постепенно вперед, мы в половине сентября пришли в с. Джимукли, где и остановились.

20-го сентября утром пришло приказание нашему полку выступать.

Первый и второй батальоны двинулись вперед, причем 1-й пошел вправо, а 2-й влево; наш же 3-й батальон остался в резерве при обозе.

Совершенно естественно, что, попав на войну, нам захотелось скорее побывать в деле и, как говорится, понюхать пороху, почему наше положение резерва нам не особенно нравилось, так более, что уходившие батальоны подсмеивались над нами и отпускали по нашему адресу разные остроты.

Мы простояли у обоза довольно долго, нас передвигали то вперед, то назад, вдали слышались выстрелы и виднелись дымки падающих снарядов. Наконец и до нас доходит очередь, нам приказывают двинуться вперед. Мы идем по ровной поляне, выстрелы становятся все слышнее; является адъютант генерального штаба и приказывает идти влево разомкнутыми рядами, чтобы не представлять неприятелю сплошной цели. Мы идем бодро, погода ясная, хорошая; нервы несколько натянуты от ожидания чего-то, не ясно осознаваемого. Просвистели первые пули, мы переглянулись друг с другом; адъютант, не указав нам хорошенько место и не объяснив, что нам делать, уехал. Мы остановились, слезли с лошадей, приказали людям лечь, и сами легли. Пули стали свистать чаще и по временам слышался стон и затем крик «фельдшера сюда!»; являлся фельдшер, носилки и все снова затихало.

Кое-где слышался сдержанный разговор шепотом между солдатами. Мы, офицеры, лежали кучкой и разговаривали, шутя, между собой, — старались не обращать внимания на пули, которые подобно рою пчел жужжали вокруг нас. Свист пуль весьма разнообразен, но самый неприятный звук — это тот, который сразу прерывается и означает, что пуля ударилась во что-то недалеко от тебя. Лошадям нашим не понравился свит пуль, и они вдруг бросились в сторону и ускакали по направлению обоза, унося с собой мою бурку и кисет с табаком.

Мы лежали на скате, обращенном в сторону неприятеля. От нас видны только турецкие ложементы, из которых то и дело показывались дымки от выстрелов. Когда кто-нибудь из нас, офицеров, приподымался или шел по линии цепи, — турки учащали свой огонь, что доказывало, что они свободно узнают офицеров.

В военное время устанавливаются между солдатами и начальством более тесные и товарищеские отношения; здесь дело общее и все подвергаются одинаковой опасности. «На миру и смерть красна!» Верно говорит пословица.

Солдаты обыкновенно бывают спокойны, остроумны и стараются как самих себя, так и других, ободрять; они отлично сознают свою роль; беспрекословно подчиняются приказанию начальства, веруя в его непогрешимость, и твердо знают, что они только тогда сильны, когда действуют дружно, поддерживая друг друга во всех отношениях и не отставая друг от друга. Отстают лишь больные и утомленные.

Солдат любит свою роту, он только в ней не одинок, а чувство одиночества на войне — чувство ужасное, которого всякий боится. Проходя по цепи, нередко получаешь сухарь от какого-нибудь добродушного солдатика, который этим сухарем желает сделать тебе нечто приятное и на время отвлечь твое внимание от окружающей тебя опасности.

Хотя большинство неприятельских пуль перелетало через наши головы, тем не менее, мы нашли нашу позицию невыгодной и решили двигаться постепенно вперед, перебежками, как нас учили на маневрах. Чем ближе мы приближались к неприятелю, тем меньше было у нас убыли в людях. (Турки обыкновенно, лежа в ложементах, стреляют, держа дуло ружья кверху, боясь выглядывать из-за прикрытия, почему пули их летят на очень далекое расстояние, где и являются более опасными, чем на близком расстоянии.)

Внизу мы встретили наш 2-й батальон, который чего-то ждал и не шел вперед. Мы его опередили и постепенно стали двигаться дальше. Справа со стороны неприятеля мы увидали колонну, которая имела намерение зайти нам во фланг, но в это время раздалось впереди нас «ура!», которое сразу передалось по всей линии. Мы к удивлению своему увидали, что колонна повернула назад, а из ложементов турки выскочили и побежали.

Веселый хохот разнесся по всей линии. Ни одной пули больше не свистело над головой и ощущалось какое-то особое, трудно передаваемое чувство облегчения и желания жить. Солдаты наши бросились в погоню за неприятелем, стреляя на ходу и действуя штыком. У нас не было ни кавалерии, ни артиллерии, и вести такое беспорядочное преследование было не мыслимо, а между тем, увлеченные успехом, солдаты бежали вперед, крича: «Мы сейчас лагерь возьмем».

Турки бежали в свой укрепленный лагерь, откуда начали в нас стрелять из пушек, что сейчас же отрезвило наших солдат, которые остановились, и мы благополучно отступили. За это маленькое и несложное дело нашему батальону пожаловано Георгиевское знамя...

Комментарии читателей

Всего комментариев: 0

Вы можете оставить свой комментарий:

*Ваше имя:
E-mail:
Страна, город:
*Комментарий:
* :

* - обязательно для заполнения
Ваш E-mail будет доступен только администратору сайта.


Мы используем технологии, такие как файлы «cookie», которые обеспечивают правильную работу сайта.
Продолжая использовать сайт, вы даете согласие на обработку файлов «cookie». 152-ФЗ «О персональных данных». Принимаю